Тихону сообщили, что его первая жена умерла. Она стала одной из тех, кого съели муравьи*. Была она уже немолодая и не сильно здоровая. А тут нашествие муравьев…
Тихон кружил по норе и не мог решить, что делать. Первая жена была довольно неприятным барсуком. Это если честно, без лукавства. Тихон и бывшая были молодые и глупые, их союз был мучительным для обоих. Для Тихона точно. Плюс они не смогли вовремя расстаться. Жили вместе, ругались, царапались, наступали друг другу на хвосты, причем намеренно. Разбегались по разным норам, страдали друг без друга, опять сходились и все начиналось по новой. Когда они все-таки разошлись, Тихон много лет не общался с ней, даже с днем рождения не поздравлял. И вот она умерла. Тихон подумал, что предпочел бы вообще этого не знать.
Будут похороны. Не пойти неприлично. Все-таки не один год вместе были. Что подумают звери? Но идти на похороны отчетливо не хотелось. Смотреть на постаревшую бывшую жену, съеденную муравьями… Слушать, какой она была прекрасный барсук. Какая потеря для всех. Особенно, если учесть, что почти никто с ней в последние годы не общался. Изображать скорбь, испытывая совсем другие чувства. Тихон злился.
– Я никому не обязан ходить! Ей самой я уже давно ничего не должен. А другим зверям тем более, – убеждал себя Тихон. – Зачем вообще придуманы похороны? Чтобы проводить умершего зверя в Потусторонний лес? Чтобы «дорога легка и земля мягка»? Они и без меня с этим справятся. Тихон не любил формальностей и пафоса.
Барсук вздыхал, думая о годах, прожитых с первой женой. Вспоминалось только плохое. Как часто жена ругалась, какие обидные слова говорила, как больно царапалась, как вечно оставляла Тихона одного, уходя в родительскую нору. И еще одна некрасивая история не выходила из головы. На душе было муторно.
– У нас точно было что-то хорошее, – рассуждал Тихон. Однозначно… только вот что? – сокрушался барсук. – Хоть убей – не знаю! Вдруг Тихон вспомнил, что бывшая писала ему письма, когда он в последний раз ушел из норы. Тихон хранил все свои бумаги в берестяной коробке. Он порылся в ней и нашел три давних письма. Все в них оказалось о любви. К нему, к Тихону. Как бывшая надеется, что они опять будут вместе. Как радуется, когда мельком увидит Тихона в лесу. О планах на жизнь, если Тихон решит вернуться. Тихон читал письма как в первый раз. Тогда, давно, надежды жены, от которой он пытался уйти, только раздражали его.
Ночью Тихон почти не спал. Крутился, смотрел в темноту, перекладывал по-разному мешающий хвост. Вспоминал свою молодость. Жизнь с первой женой, и не только. – Неужели я плохой барсук? – спрашивал себя Тихон. – Ведь я не хотел дурного, не желал ей зла. … Да и жена так меня любила, а находиться рядом с ней было невыносимо. Как так получается? Кто во всем этом виноват? Что за любовь такая у барсуков?
На рассвете, поняв, что не заснет, Тихон вышел из норы, сел под любимым дубом и стал смотреть на следы на снегу. Это был проверенный способ немного успокоиться. Рядом с норой пересекались и расходились в разные стороны две дорожки – ломаные палочки птичьих лап и кругляши лисьих отпечатков. Тихон представил, как выглядели следы первой жены. Она немного, еле заметно прихрамывала, поэтому их было легко узнать. Тихон подумал, что больше никогда не увидит следов ее лап. И ее саму тоже.
Пошел снег. Он падал крупными хлопьями, делая лес все белее и мутнее. Тихон застыл под дубом. Скоро птичьи следы стали не видны. Потом снег занес и более глубокие лисьи следы. Тихон, уже почти неразличимый в пелене снега, вдруг почувствовал, что ему хочется попросить прощения у бывшей жены. И самому попробовать простить ее.
– Пусть твоя дорога будет легка, а земля мягка, – чуть слышно прошептал Тихон. И заплакал.
* С некоторых пор в лесу появились страшные муравьи. Они подло нападали на зверей, кусали их со всех сторон. А некоторых старых и слабых съедали целиком. Звери пытались спастись от муравьев, сидя по норам, но это не всегда помогало.